Что есть истина
Что есть истина?
Пассия. Евангелие от Иоанна
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
В Евангелии от Иоанна нет описаний страданий Господа в Гефсимании. Хотя незадолго до них, Господь, взволнованный приходом язычников, желающих видеть Его, охвачен переживаниями предстоящей Ему Крестной смерти: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому… Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел» (Ин. 12, 23, 27).
Теперь Его час пришел. Господь принимает его. «Грядый Господь на вольную Страсть», — исповедуем мы на Страстной седмице. «Кого ищете?» — спрашивает их Господь. Ему отвечают: «Иисуса Назорея». Господь говорит им: «Это Я». Мы знаем, какой смысл придает Евангелие этим словам Спасителя. «Это Я», «Аз есмь» — чаще обозначает Божественную Личность и Божественное служение Господа. «Аз есмь, от начала Сущий» (Ин. 8, 25), «Аз есмь путь, и истина, и жизнь» (Ин. 14, 6), «Аз есмь пастырь добрый» (Ин. 10, 11), «Аз есмь лоза истинная» (Ин. 15, 1). Иногда Господь употребляет эти слова в абсолютном значении: «Прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь» (Ин. 8, 58). Теми же словами Бог открывает Себя Моисею: «Аз есмь Сущий» (Исх. 3, 14).
Услышав имя Божие, враги Господа отступили назад и пали на землю. В этом предваряющем Страсти Христовы событии Побежденный является Победителем. Это есть знамение Его Воскресения. Господь вольно предает Себя, но Он один идет к Своей смерти. «Оставьте их, пусть идут», — говорит Он о Своих учениках. Он не называет их учениками, чтобы не дать повода обвинить их. Он только показывает на них рукой и заставляет врагов повиноваться Ему. Иисус Христос — Тот, Кто спасает. И это есть также знамение Его.
Однако Петр, исполненный гнева, забыв о всякой осторожности, пытается защитить своего Господа. Он извлек меч и ударил раба первосвященника, и отсек ему правое ухо. Все четыре Евангелия повествуют об этом событии, но только Евангелие от Иоанна сообщает имя того, кто это сделал, — Петр, и только здесь дается имя раба первосвященника — Малх. Вероятно, он был специально послан первосвященником, чтобы следить за исполнением операции по захвату Христа.
Господь обращается к Петру со словом, которое напоминает нам также о Гефсимании, но которое в Евангелии от Иоанна звучит в этот момент: «Вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» Господь хочет, чтобы ученики поняли, что всякое сопротивление бесполезно, что Он исполняет волю Отца.
Только в Евангелии от Иоанна упоминается о суде Господа прежним первосвященником и тестем Каиафы Анной. Анна был первосвященником с 6 по 15 годы по Р.Х., один из его сыновей наследовал ему в течение краткого периода (с 15 по 18 годы), затем его сменил Каиафа, пребывавший в этой должности до 37 года. Далее первосвященниками были последовательно четыре сына Анны, а также один из его внуков. Сохранилось множество свидетельств о близких родственных связях многих первосвященнических семей. Они держали в своих руках не только религиозную, но и политическую власть, а также несметные богатства. Ирод Великий очень ревниво относился к влиянию первосвященников — нередко даже он убивал их и членов их семей. Вероятно, Каиафа приказал привести Христа вначале к своему тестю, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение и утвердить его авторитет.
Христа спрашивают о Его учении. С величайшим достоинством Господь отсылает их к достоверным свидетельствам, которые могли бы быть здесь представлены, чтобы состоялся подлинный суд, а не зловещая пародия на него, где все решено заранее. Впечатление, что говоря: «Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся» (Ин. 18, 20), Господь обращается к свидетельству истории, ко всем в роде человеческом, кто услышит Его благовестие.
Далее в немногих словах упоминается о суде Каиафы. Евангелие от Иоанна не сообщает о собрании синедриона, но дает подробное описание суда Пилата. Перед нами — страшная парадоксальность этой ситуации. Лицом к лицу встречаются две власти — власть, которую представляет Пилат, то есть римская империя, и власть, которой обладает Христос, пришедший свыше, и без которой Пилат — ничто. Две власти и две справедливости: одна колеблющаяся и, в конце концов, несправедливая — римского прокуратора и другая, державная — Господа, Который читает в умах и сердцах и судит Своего судию: «Более греха на том, кто предал Меня тебе». И, наконец, лицом к лицу встречается истина и ложь. Господь утверждает Себя провозвестником истины, Тем, Кто являет откровение истины. Он Сам — истина, та, которая у Бога.
Вопрос Пилата: «Что есть истина?» исполнен тревоги и смятения. Пилат не настолько глуп. Он убежден в невиновности Христа. Он открыто говорит об этом. Но как убедить в этом орущую толпу и обвинителей из синедриона? Римскому прокуратору не хватает мужества, чтобы идти до конца в свидетельстве об истине. (Заметим, что Господь говорит не о тех, кто обладает истиной, а о тех, кто от истины, ибо истина — благо, превосходящее все и всех). Но иудеи со своей стороны продолжают наступать на Христа с наглой ложью: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе». «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю».
И ложь побеждает: «Нет у нас царя, кроме кесаря». На самом деле они думают совершенно противоположное, они лелеют одну надежду — что явится среди них вождь, который освободит их от римского ига. Если бы Христос был таким соблазнителем, революционером, зовущим к политическому освобождению Израиля, они никогда не предали бы Его Пилату! Но верхом лицемерия членов синедриона, уже прежде суда, было, когда они отказались войти внутрь дворца Пилата, чтобы быть чистыми перед вкушением пасхального агнца. В то время как Христос, войдя в дом необрезанного, становится для них «нечистым». Так совершающие самое страшное из всех преступлений в истории человечества называют себя неоскверненными.
В течение всего допроса Господь хранит полное спокойствие. Пилат, напротив, охвачен тревогой и нервозностью — трижды выходит он из претория к синедриону и толпе, и трижды возвращается ко Христу, пытаясь проникнуть в тайну Его Личности. Центральная тема диалога, как и в синоптических Евангелиях, — политическая: называл ли Себя Обвиняемый царем? Пилат может осудить Его только в случае если ответ будет положительным. Господь говорит: «Царство Мое не от мира сего». Такое Царство не может соперничать с Римской империей. Пилат удовлетворен. Но обезумевшая толпа понимает все по-своему и требует смерти Господа и освобождения Вараввы.
Пилат подвергает Господа бичеванию — то ли с целью устрашения Его, то ли для того, чтобы вызвать жалость у иудеев. Бичевание, увенчание терновым венцом, одевание в багряницу, глумление воинов — все это в Евангелии от Иоанна происходит во время суда. Вопрос, не является ли Христос царем, — первое обвинение, предъявленное Ему, — завершается представлением шутовского царя с венцом из терний, от которых кровь струится по Его лицу. И красное одеяние Христа — знамение Его победы.
«Се, человек», — говорит Пилат. Евангелие от Иоанна — раскрытие тайны Воплощения. С ужасающей правдивостью свидетельствует оно о предельном смирении Бога, ставшего человеком. Но этим скорбным путем Сын Человеческий восходит к славе.
Однако первосвященники не знают жалости: «Распни, распни Его!» И поскольку обвинения в посягательстве Христа на царство оказывается недостаточным, чтобы поколебать прокуратора, они бросают свое собственное обвинение — единственное слово правды, которое звучит здесь из их уст: «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим». На этот раз Пилат по-настоящему встревожен. Он испытывает род религиозного страха. Он спрашивает Христа: «Откуда Ты?» «Но Иисус не дал ему ответа». С этого времени Пилат искал отпустить Его. Он предпринимает еще одну попытку. Он выводит Христа перед народом на каменный помост и, сев на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа, говорит иудеям: «Се, Царь ваш!» В ответ ему раздаются только злобные крики и угрозы обратиться с жалобой к кесарю, и Пилат в бессилии уступает, боясь доноса в Рим.
«Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый». Нам дается точное указание времени. Иудейская Пасха начинается в вечер Крестной смерти Христа (счет дней велся от захода солнца). После шести часов, то есть после полудня, Господь восходит на Голгофу. Он испустил дух на Кресте в час, когда пасхальный агнец был принесен в жертву в Храме. Он — Агнец новой Пасхи, закланный за спасение всех.
Три подробности выделяются в Евангелии от Иоанна в повествовании о распятии и смерти Господа: упоминание о нешвенном хитоне, слова Господа, обращенные к Его Матери, и удар копием римского воина. Апостол Иоанн Богослов торжественно утверждает свидетельство своего Евангелия: он видел воду и кровь, истекшие из прободенного копием ребра Спасителя. Конечно же, не просто физическое явление, а богословское значение его интересует евангелиста. Этот высший дар Христа — последнее Его благовестие. Вода — символ жизни. И точно так же кровь. В ней — жизненное начало. Господь умер, чтобы дать жизнь. Отныне Божественная жизнь будет с избытком изливаться через таинства Церкви, прежде всего через Крещение и Евхаристию. Мы помним, как в своем Первом Соборном Послании апостол Иоанн Богослов говорит о «трех свидетелях» — о крови, воде и духе. Кроме того, вода на языке Священного Писания — символ Духа Святого и духовной жизни.
Воины нанесли удар копием в ребро Христа, чтобы удостовериться в Его смерти. Они не сокрушили Его костей. Евангелие напоминает слово пророчества о пасхальном агнце: «Кость его да не сокрушится» (Числ. 9, 12). Христос — пасхальный Агнец. Он питает нас Собою в евхаристическом даре, предваряющем Его вольное заклание. Чтобы мы были всегда едины с Источником жизни нашей.
Одежды казненного, согласно закону, могли быть разделены между палачами. Их было четверо. И они разделили одежды Господа на четыре части, каждому воину по части. «Хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху». Евангелие от Иоанна упоминает об этом, потому что ношение нешвенного хитона было отличием первосвященника за богослужением ветхозаветного праздника, прообразующего оставление грехов всего народа. Кроме Послания к Евреям, это — единственное место Нового Завета, где так ясно обозначено превечное первосвященническое служение Господа.
Прежде исхода Господь обращается к Своей Матери. «Жено! Се, сын Твой!» — говорит Он, указывая на ученика, которого Он любил. Как в Кане Галилейской, Господь говорит Своей Матери: «Жено!» «Потом говорит ученику: се, Матерь твоя!» Господь вверяет Свою Матерь Иоанну. Его взор устремлен дальше — к Его Церкви. Он говорит Своей Матери: «Жено» как в Кане Галилейской, потому что призывает Ее к служению, превосходящему Ее человеческое материнство — то, что уже было явлено в Кане Галилейской.
Святой апостол Иоанн Богослов — единственный из учеников, кто был верен Господу до конца. Он — тот, кто Верный, он — Церковь. Божией Матери вверяется бескрайнее духовное Материнство. Вот почему Господь начинает Свое служение с участием Своей Матери. И в конце пути, в Сыновней скорби Он передает Ее возлюбленному ученику. Чтобы каждый из нас мог обращаться к Ней как к Своей Матери.
Что есть истина
Реплики Александра Ткаченко
И вот тут возникает еще один вопрос: а почему вообще этого нужно желать? Ведь желает человек того, что у него отсутствует. Выходит, у нас нет подлинной картины мира? И мало того, что нет, это бы еще полбеды. Так мы в придачу еще и не хотим, оказывается, чтобы она у нас была (исключая захотевших, о которых пишет Федор Михайлович). Вот это новость!
Так, всего лишь в одной фразе, Достоевский указал на серьезнейшую проблему человечества – духовную слепоту, невосприимчивость к истине, о которой Христос говорил – «…Имея очи, не видите, имея уши, не слышите». Причину такого печального положения дел Господь также назвал – «еще ли окамененно сердце у вас?»
Оказывается, увиденное телесными очами может быть правильно осмысленно лишь при незамутненности внутреннего зрения. Всё, что мы видим, очень легко может быть истолковано нами как угодно. Десять разных людей один и тот же факт могут интерпретировать по-своему, о какой истине может идти речь вообще? Именно об этом говорил Понтий Пилат, в своем риторическом вопросе «Что есть истина?», подразумевая, что истины попросту нет, и разговор о ней не имеет смысла.
Но пятый прокуратор Иудеи ошибся. Истины нет лишь для того, кто, упорно не желает Ее видеть, даже когда Она стоит перед тобой и тебе нужно либо оправдать Ее, либо осудить на страшную смерть.
В романе Михаила Булгакова, Иешуа отвечает на вопрос Пилата так: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти». Несмотря на очевидную художественность этой придумки писателя, в ней есть важный момент: действительно, боль в каком-то смысле можно считать критерием истины. Ведь даже если очень сильно себя убеждать, что голова у тебя не болит, она не станет от этого болеть меньше. И говорить об относительности всего сущего человеку с больной головой уже как-то не очень хочется.
Но есть и другая боль, которая также является критерием истины для любого человека – боль, которую причиняет совесть. Головная боль Пилата – выдумка писателя. А вот о том, что Пилат не хотел смерти Иисуса, понимая, что Он осужден на казнь без вины, нам говорит уже Священное Писание. И здесь ответ на вопрос «что есть истина» может звучать вполне определенно – поступай так, как подсказывает тебе совесть, и тогда поступишь по истине. А если не можешь, то хотя бы найди в себе мужество признать, что истина есть, просто ты не смог ей соответствовать.
Что есть истина?
Понтий Пилат – одна из самых трагических личностей Нового Завета. Его вопрос «Что есть истина?» волнует сегодня тысячи атеистов.
Понтий Пилат считал себя сильным человеком. Да, в сущности, так оно и было. Слабому был закрыт путь на те вершины власти, которых достиг Пилат.
Он считал себя человеком образованным, и это тоже была правда. Воспитанный на греческой философии, он, как и все знатные римляне, любил порассуждать о разных вопросах. Будь он сейчас в Риме, а не в Иудее, он, возможно, провел бы много часов и дней в спорах с этим Философом, возлежа на усыпанном лепестками роз, ложе.
Рим, великий Рим, вобравший в себя все мыслимые и немыслимые свободы. Хочешь – будь стоиком, хочешь – эпикурейцем. И проводи себе хоть всю жизнь в спорах, дискуссиях. Конечно, для него, Понтия Пилата, все это – чудачество. Он принадлежит к новому поколению римлян, которое в своей лояльности к разным точкам зрения пошло еще дальше. Скептическая школа, приобретшая в то время значительное влияние, утверждала, что ни одной проблемы нельзя решить однозначно, ни одно утверждение не более истинно, чем противоположное. Поэтому, мудрее всего воздерживаться от утверждений: только это дает спокойствие, свободу от сомнений, равнодушие к горю и радости. На всякое слово есть и обратное. Чего еще желать человеку? Истины нет. Он говорил себе это. И это помогало ему жить, давало спокойствие, избавляло от лишних сомнений.
«Итак, – сказал Понтий Пилат, обращаясь к Иисусу Христу, – Ты Царь? Иисус ответил: ты говоришь, что Я Царь; Я на то и родился и пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Иоанна 18:37).
А теперь на минуту прервем наше повествование о Пилате и зададимся вопросом: как прозвучал этот ответ Иисуса Христа для него, Понтия Пилата. Почему слова Иисуса Христа привели в смущение могущественного прокуратора, и он поспешно уклонился от дальнейших дискуссий.
Ключевым словом краткой речи Иисуса Христа является слово «истина» (греч. алетейа). Какое же значение, какую смысловую окраску несет оно в себе?
1) Разные школы классической греческой философии с равной силой и убеждением доказывали порой самые противоположные вещи. Слово «алетейа» имело значение контраста, противопоставления всем существующим заблуждениям.
2) Слово «алетейа» также являлось противопоставлением лжи и неполной истине. В этом значении его постоянно употреблял Гомер.
3) Каждый образованный римлянин должен был знать философскую систему Платона, по которой мир представлялся в двух ипостасях – первая это мир грубой материи, мир временный, видимый, изменяющийся, второй – истинный (у Платона используется именно слово «алетейа») – мир идей, мир вечный, неизменный.
4) Слово «алетейа» у Платона употребляется и в значении «подлинность».
Так что, объединив эти значения, мы увидим, что Иисус Христос сказал Понтию Пилату:
«Я свидетельствую не о том, о чем спорят, оттачивая языки, философы мира сего, блуждая по замкнутому кругу. Я не скрываю что-то, не показываю только то, что хочу, но говорю настоящую правду. Правда моя вечна, непреходяща, неизменна, абсолютна. Она подлинна. И если ты, Понтий Пилат, действительно хочешь ее найти, то ты услышишь и поймешь Меня».
И что ответил Понтий Пилат Иисусу Христу? Он спросил: «Что есть истина?» – и ушел.
Вопрос явно риторический. Вопрос, на который Понтий Пилат и не ожидал ответа. Но существует ли ответ на этот вопрос? Да, существует. Нужно только задать точнее сам вопрос и спросить: «КТО есть истина?» Истина есть Иисус Христос. Он Сам сказал об этом: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоанна 14:6).
К Понтию Пилату на суд привели Личность. И Понтий Пилат должен был пойти на сближение с Ней. У замечательного русского юриста и адвоката А. Ф. Кони есть следующее высказывание: «Ни один настоящий адвокат не станет защищать, и ни один порядочный прокурор не станет обвинять, пока он не постигнет сам для себя личность обвиняемого».
Мог ли постигнуть Понтий Пилат Личность Христа? Мог. Почему он не сделал этого? Он боялся. Он боялся, что если Он постигнет Личность Христа, то тогда придет конец его карьере, конец спокойной жизни.
И он вышел от Иисуса Христа. Он вышел затем, чтобы не видеть эту Личность. Он пытался спасти Иисуса Христа от распятия, но когда он услышал: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю», – он сломался. Он оставил за собой право сломаться, когда, отвернувшись от Иисуса Христа, пробурчал: «Что есть истина?»
«Что есть истина?» Удобный вопрос, не так ли? Я порядочный человек. Я хочу жить спокойно, в моей жизни было уже достаточно битв, достаточно волнений. Я не хочу никому делать зла. Я стремлюсь к самосовершенствованию. Читая умные книги, я часто спрашивал себя: “Что есть истина?” – и не находил ответа. И раз я честно ищу, и честно не нахожу ответа, значит я сделал все, что мог, и меня не мучает моя совесть. И мне это очень нравится.
Но рано или поздно, Понтий Пилат, к тебе приведут избитого Иисуса Христа и скажут: «Распни Его». Что тогда? Что произойдет, когда Истину, которую ты искал всю жизнь, к тебе приведут избитую и связанную? Захочешь ли ты тогда честно принять ее, или, не желая вносить в свою жизнь беспокойство и неудобства, пробурчишь: «Что есть истина?» И убежишь. Хочешь честно, Пилат? Ты сразу догадался, Кто перед тобой. Ты ведь умный человек, ты начал понимать, что это за Царь. Но ты не хотел этого понимать, Пилат. Ты боялся этого. Ты хотел спокойствия. Но спокойствия больше не будет. Ты сильно просчитался.
Рано или поздно к каждому из нас приводят Иисуса Христа. Приводят связанного, избитого. Такого, каким мы видим Его в 18 главе Евангелия от Иоанна. Мы сразу спрашиваем Его, почти уверенные в ответе: «Ты – Царь?»
И Он отвечает: «Ты говоришь, что я Царь». А дальше… Давайте не будем задавать ему риторического вопроса Пилата. Давайте спросим Его:
И Он ответит: «Ты говоришь, что Я – истина».
Источники:
http://pravoslavie.ru/60997.html
http://foma.ru/chto-est-istina.html
http://sokrsokr.net/chto-est-istina-2/
